Никогда не говори никогда...
ФИК ЗАКОНЧЕН ДАВНО И ПОЭТОМУ ВЫСТАВЛЯЕТСЯ СРАЗУ ВЕСЬ)
И еще кое-что) Здесь будет Хеппи-энд не смотря на начало))
По мере того как буду выполнять заметки беты главы будут меняться)))
Название: Исповедь.
Автор: Я, Селена Рей, Алайя Рей - все это один и тот же человек!
Бета: Княжна Анастасия.
Рейтинг: RG-13
Герои: Люси, Питер, Эдмунд, Сьюзан, Каспиан, Аслан....
Отказ от прав: Отказываюсь...
Саммари: Разве можно прожив в другом мире много лет, и вернувшись в свой остаться ребенком? Снова стать тем кем был? Нет, нельзя. Какого это жить в мире который уже давно стал неприятным и чужим? Исповедь Королей и Королев, заточенных в телах детей и тоскующих по своему миру, миру имя которому - Нарния.
читать дальше
Глава 1
Питер.
Раньше, до Нарнии, мы были детьми. Детьми, которые не верили в сказки, потому что было не до того. Тогда была война… Причем это была вовсе не та война, в которой мы могли что-то сделать: повести за собой, сражаться, верить, побеждать. Здесь мы не могли убивать тех, кто шел против нас и нашего народа, обагрять клинки кровью противников. Понимать, что мы можем все исправить вот этими руками, что держат клинок, исправить этим клинком, кровью врагов записывая новую историю, ведь мы Короли и Королевы, и все зависит от нас.
Вернувшись после первого путешествия в Нарнию, мы стали взрослыми мудрыми людьми, прошедшими войну и славу, мирные дни и хаос, в телах детей. И это было больно. Снова быть беспомощным в этой жуткой войне… Это ужасно – слышать крики о помощи мира, того, в котором мы родились, и не иметь ни малейшей возможности помочь. Потому что здесь мы не короли, а лишь дети, дети, которые ничего не смогут сделать. Не знаю как Эдмунд, Люси, Сьюзен, но я не мог заснуть ночами, слыша эти призывы о помощи, и проклинал Аслана за этот дар. В Нарнии он был полезен, но здесь причинял только боль.
Мы росли, ходили в школу, поддерживали мать. Жили, просто жили, старательно пряча за детским лицом полувековую мудрость правителей. Для меня это было сложно: очень многие замечали, что я думаю иначе. Так может думать взрослый человек, привыкший управлять, убеленный сединой старик, но никак не парень семнадцати лет отроду! Замечали и то, что я уже не могу относиться к родителям с должным почтением и уважением. Знали бы они, что сейчас я уже их ровесник.
С трудом привыкала и Сьюзен, потому что никак не могла влюбиться. Не потому, что никому не нравилась, а потому, что все парни рядом с нами – одноклассники, друзья семьи, дети знакомых наших родителей – были мелочными эгоистами, которые считали женщину красивым украшением к своей персоне. Типичные представители того времени в родном мире. Естественно, для Сьюзен, великой королевы, той, что столько сделала и создала, той, что сражалась и убивала ради своего народа, это было неприемлемо. Они ни капли не походили на того, кто завладел сердцем моей сестры – на Каспиана…
Для Эдмунда все было как-то проще. Ну, мне так казалось. Хотя, что я мог знать? Брат, хотя и был самым дорогим для меня человеком, все равно оставался для меня загадкой. Загадкой, которую я и не спешил разгадывать. Но одно я могу сказать точно: он тоже мучился оттого, что заперт в этом мире. В Лондоне. Он ведь тоже не может ничего сделать, и от короля в нем остались лишь взрослый взгляд и мудрость, которая в этом мире только мешает. Но еще я знал, что Эдмунд ни за какие блага мира не променяет то, что мы принесли из Нарнии, на спокойную жизнь здесь. Наверное, потому, что мы все еще верили…
Люси было хуже всех. Осознав, что мы снова дома, в мире, который родил нас, она замкнулась в себе. Часами рисовала и не обращала ни на кого внимания. Даже на нас. Вернувшись в Лондон, она снова научилась улыбаться, но улыбка оставалась неестественной и фальшивой. Только вот понимали это только мы – я, Эдмунд и Сьюзен. Было больно видеть, как в ее глазах день за днем гаснет блеск надежды. Было больно видеть, как с каждым днем ее рука все увереннее водит по листу бумаги, вырисовывая пейзажи и жителей нашего мира. Там, на холсте, они казались живыми, а сама Люси становилась все бледнее. Будто отдавала свою жизнь картинам. А мы ничего не могли сделать. Только наблюдать, как наш маленький ангел тает, словно свеча. Мне хотелось биться лбом об стенку и взывать к Аслану, которого я недавно проклинал, чтобы он пришел и спас свою любимицу. Но льва не было, а от Люси осталась только оболочка. Только живые горящие глаза и тонкая невесомая улыбка напоминали нам ее прежнюю. Этот мир убивал нашего ангела. А она продолжала рисовать. Врачи сказали, что у нее туберкулез, а родители обратились слишком поздно, и мы плакали. Плакал даже я, обнимая за плечи Сью. А потом в комнату, легко переступая, вошла Люси. Она задорно, почти как прежде, улыбнулась и позвала нас за собой. Она сказала, что закончила ту картину, которую не показывала даже нам, и теперь хочет, чтобы мы посмотрели. В ее глазах горело такое пламя, что мы не могли отказаться. Думаю, в каждом из нас вспыхнула надежда. Когда мы вошли в комнату, и Люси своими тонкими пальцами сняла покрывало с картины, мы обомлели. Это действительно был шедевр. Люси щебетала, улыбалась, смеялась. Прибежали родители, обнимали ее тонкое исхудавшее тело. Мы бросились было к ним, но тут Люси обмякла на руках у матери, и ее полные радости глаза застыли. Милое красивое личико все еще хранило улыбку, а безжизненная рука тянулась к картине, с которой на нас смотрел Аслан – Великий Лев…
Люси хоронили в понедельник. Я не знаю, как мы пережили все это. Прижимаясь друг к другу, мы смотрели, как опускают гроб. Мы стояли как можно дальше от родителей. Они бы, наверное, не поняли, что мы четверо значим друг для друга… то есть уже трое. Люси, преданная и любящая Люси, не выдержала давления этого мира. Мы уже теряли многих, но это было на войне. Вот так, в родном доме, мы не теряли еще никого.
На надгробии, рядом с фотографией нашей сестренки поставили картину. Последнюю картина, что она создала. И с нее на нас смотрел, с бесконечной печалью во взгляде, с такой печалью, что хотелось кричать до крови в горле, Нарнийский Лев Аслан…
Так нас осталось трое.
Глава 2
Сьюзен.
Я не знаю, сколько времени прошло с того момента, как Люси опустили в землю. Даже когда она лежала в гробу, мне казалось, что она еще дышит. Что грудь все еще тихо вздымается, и она вот-вот откроет глаза. Посмотрит на нас, измученных, бледных, улыбнется светло и ярко, погладит меня по щеке и скажет, что все хорошо, она вернулась. И я засмеюсь, мы все засмеемся, и все будет по-прежнему. Вот только это не Нарния, здесь мечты не сбываются. Здесь мы дети, дети с недетским взглядом, оказавшиеся на краю безумия.
Я помню, как опускали гроб. Помню, как мы трое стояли, вцепившись друг в друга. Помню, как Эдмунд бросал неприязненные взгляды на родителей, а Питер на гостей, которых мы не знали. Видимо, они были с работы отца, и поэтому сквозь слезы проблескивала злость на этих лицемерных людей. Они ведь даже не знали нашего ангела, нашу Люси.
Эдмунд с Питером старались не смотреть туда, куда я смотрела, не отрываясь – на Люси. Она казалась хрупкой фарфоровой куклой: тонкая, прозрачная, совершенно невесомая. Ясные глаза в последние месяцы покрытые пленкой безумия, закрыты. И мне почему-то кажется правильным, что она умерла, испытав хоть толику счастья. Пусть болезненного, но все же счастья. Она умерла тогда, когда в ее глазах не было этой, замутившей сознание пленки. Но, даже несмотря на это, я бы с радостью умерла сама, только чтобы она осталась жива. Кажется, Пите и Эд думали так же…
Я подошла к гробу. К гробу? Нет, к Люси. Мальчики сделали это еще в церкви, а я не решилась. Я боялась. Но теперь я проклинала себя за эти страхи, за то, что не могу признать очевидное: Нас Осталось Трое! И от этого хотелось упасть на землю, и плакать, и звать, звать Люси, чтобы она вернулась. Но этого не произойдет, поэтому я, наступив на горло своим страхам и желаниям, шла к ней. Я – Королева Нарнии, бесстрашная и великая, шла, чувствуя, как коленки подкашиваются от страха потерять иллюзию того, что сестра все еще жива, что в этом деревянном ящике лежит восковая кукла, а не она. Наклонилась к ней, все еще сдерживая слезы, и поцеловала в закрытые глаза. Погладила бледную, холодную руку. Выпрямилась и уже хотела резко развернуться и уйти, но ноги подкосились, глаза против моей воли наполнились слезами, а из-за туч как-то совсем некстати выглянуло солнце. Я упала на землю, рыдая и хватаясь за стенки гроба. Я сквозь пелену слез и свои же прерывистые рыдания смотрела на солнце. Яркое, золотое прекрасное. В памяти проплывали картины рассвета. Утро, когда Аслан появился из лучей солнца. Но Люси не воскресла. . . Она продолжала лежать, холодная и хрупкая, только на губах ее все еще играла тонкая паутинка-улыбка. А с картины у надгробия на меня смотрел с огромной печалью во взгляде Нарнийский Лев Аслан.
Помню, как Питер и Эдмунд подняли меня и увели от тела Люси. Я не сопротивлялась. Только крепче вцепилась в пиджак Питера и беззвучно зарыдала.
Я смотрела на диск солнца и уже не надеялась. В этом чужом мире нет магии, и Люси не воскреснет. Я это знала. Я слышала, как Эдмунд резко отвечает какой-то чопорной старушке, которая сказала, чтобы я прекратила лить слезы и рыдать на все кладбище, потому что, видите ли, мешаю ей слушать, что говорит святой отец. Питер едко ответил, что он ее не знает, значит, ее не знала и Люси, следовательно, ей здесь нечего делать. Подошел отец и попросил Питера не грубить. Вот теперь в моем сердце змеей взвилась ярость. Как он, наш родной отец, посмел сделать из похорон маленькой королевы фарс! Я оттолкнула от себя Питера, и с разворота влепила отцу пощечину. Вырвала из рук старухи сумочку и отшвырнула прочь, дико закричав: «Уходите!» Потом я еще кричала, обвиняла, и, в конце концов, просто замерла в объятиях братьев.
Гроб опустили и закопали. Я услышала, как Питер еле слышно произнес: «Нас осталось трое».
Дома я заперлась в комнате. Не впускала даже братьев, что уж говорить о родителях. Я слышала, они пытались прийти, но Питер и Эдмунд не пустили их. Знали, что это может плохо закончиться. Они не хотели терять и меня. Я не знаю, как они уговорили родителей не вмешиваться, но это им удалось. Спасибо вам, ребята…
Через неделю мне приснился сон. Там, в нашей Нарнии, у Каспиана и его жены родилась дочь. Ее назвали Люси. А в тот момент, когда имя молодой наследницы объявили народу, собравшемуся на площади, в тот момент, когда ее вынесли на балкон, и Каспиан поднял ребенка над головой, показывая всему нарнийскому народу, вокруг ребенка закружились духи деревьев, даря свое благословение. Повсюду разлился серебристый смех, который, казалось, коснулся каждого. В толпе проскользнул шепот: «Королева Люси, разрешила наследнице носить свое имя…»
На следующий день я смогла выйти из своей комнаты и улыбнуться всем за завтраком, как и мои братья. Наверное, нам все же приснился один и тот же сон…
Глава 3
Каспиан.
Пять лет прошло со дня моей коронации. Пять долгих лет. За это время я успел влюбиться. Та девушка была так похожа на Сьюзен! Я женился на ней. Совсем скоро должна родиться наследница трона, моя дочь! Так сказала Целительница-Дриада, не верить у меня причин не было...
Я сидел на троне в отстроенном зале Кэр-Паравеля. Приятно осознавать, что когда-то здесь сидел великий Король. Вот только трон я занял тот, что принадлежал Эдмунду. Я не смог заставить себя занять трон Питера. Но никого это не волновало. Даже наоборот, на меня посмотрели с уважением, когда я занял трон третьего короля. Даже советники – кентавры. А добиться уважения кентавра нелегко, я знаю…
В тот день проходило заседание Совета. Все было, как всегда – скучно, обычно, но зато спокойно. Вдруг дриада пронзительно закричала от боли. Ее рассыпчатое тело гибко изогнулось, прекрасное лицо исказил ужас. Плач – иначе эти звуки и не назовешь – разнесся по всему тронному залу, его подхватили все, кроме людей. На него откликнулись все духи дворца. Если бы меня попросили как-то определить этот плач, я бы ответил лишь – дикий, страшный, горестный, безумный. И ни одно из этих слов не было бы точным. К нарнийской магии вообще сложно подобрать слова. Нет их, и не было никогда.
Нарнийцы оплакивали кого-то. Я так и не смог уловить, кого именно. Понимание пришло намного позже, а тогда я лишь смотрел, выбежав на балкон, как постепенно по всей Нарнии распространяется этот плач. Как круги по воде от брошенного камня. Все подхватывают его, все Истинные Нарнийцы. Нимфы, русалки, кентавры, фавны, животные – все, все. Я смотрел, как надвигается буря, как льет стеной дождь, а духи танцуют среди этих бешеных потоков слез Нарнии. Они оплакивали кого-то, важного для них, а может, и для нас тоже. Люди метались, не понимая, что случилось с их соседями. Почему русалки снова поют свою смертельную песню? Почему фавны стоят под дождем и играют на свирелях? Почему все кентавры собрались в лесном храме и возносят погребальные молитвы звездам?
Буря длилась три дня, не затихая ни на секунду. Три дня были слышны рыдания Нарнии. А я уже устал гадать что же могло произойти что заставило плакать всех, всех без исключения, даже саму Нарнию, ее землю, ее небо… Утром четвертого дня все кончилось. Небо и земля омылись последними каплями дождя, из-за туч наконец-то выглянуло солнце. Ко мне пришла та дриада, с которой начался Плач Нарнии. Она застыла в поклоне перед троном. Ее плечи слегка подрагивали. Первый раз я увидел, как больно может быть духам деревьев. Когда я спросил ее о том, что же все-таки произошло, она согнулась еще ниже, будто на ее призрачных плечах лежал огромный груз. Дочь Леса прошептала слова, которые я запомню навсегда:
- Король Каспиан, ее величество Королева Нарнии благословенная дочь Евы, Люси Отважная, ушла из наших миров. Она мертва… – Дух растворилась в воздухе, не дожидаясь моего ответа.
Я откинулся на спинку кресла. В сознании что-то не уложилось. Маленькая королева, солнце, улыбка этого мира. Любимица Аслана. Та малышка, которая всегда верила в лучшее, верила в свой народ и победу. Она умерла… Естественно, Нарния и все ее жители оплакивали свою королеву. Истинную королеву. Ту, что короновалась всеми: Асланом, звездами, солнцем, морем. Высшими силами. Древней магией…
Я король, но король только на время. Я тот, кто правит по праву, но не навсегда. Мне подчиняется народ, но только потому, что этого хотели Аслан и его Короли. Когда в Нарнию придут они, все пойдут за ними. Они связаны с этим миром неразрывно. Они – его часть, его дух, его сила, его жизнь. Потерять даже одного из них – нестерпимая боль. А Нарния потеряла Люси. Ту, что олицетворяла дух и веру. Если погибну я, то мне на смену придет другой правитель. Короли же, чьи троны стоят в Кэр-Паравале, будут всегда!
Я стоял на балконе и держал на вытянутых руках маленькое сокровище, мою наследницу, мою дочь.
- Имя ее будет Люси! Приветствуйте юную наследницу трона! – Мой голос разнесся по площади, но ответом была тишина.
Пока…
Пока не разлился над Нарнией серебряный смех. Вслед за ним поднялись ввысь Духи, закружили над наследницей, даря свое благословение, а может, благословение вечной Королевы. Проскользнул в толпе шепот: «Королева Люси разрешила наследнице носить свое имя!». Тогда и только тогда толпа взорвалась приветствиями моей дочери, маленькой Люси…
Глава 4
Эдмунд.
Мы жили, просто жили, с того самого момента, как остались втроем. Жили, как обычные дети. Ну, точнее, пытались так жить. У нас далеко не всегда получалось.
Со дня смерти Люси прошло три года. Питер устроился на работу в компанию отца, Сьюзен ходила вольнослушательницей в искусствоведческий университет. Годом позже туда поступил и я. Еще Сьюзен работала. Правда, дольше, чем на месяц-два она нигде не задерживалась. Объясняла это тем, что не хочет ни к кому привязываться, а я понимал, что за этой фальшивой и милой улыбкой, которую она дарила всем подряд, прячется ярость на этих пустых людей, которые видят в ней лишь куклу. Сьюзен в совершенстве научилась тому, что помогало выжить в этом мире – она научилась лгать, играть и не привязываться ни к кому. Впрочем, как и все мы. Из-за всего этого родители отдалились от нас еще сильнее. Мы не возражали. Мы просто продолжали жить. Я и Питер оберегали Сьюзен еще старательнее, чем раньше. Иначе не могли. Просто не пережили бы, если бы вдруг остались вдвоем. По той же причине мы со Сьюзен заботились о Питере, и Сью с Питером заботились обо мне.
Мы жили в отдельном доме. Сьюзен, несмотря на наши с братом протесты, отвоевала себе гостиную, и теперь спит там. Раньше она еще и пыталась рисовать, но Питер запретил, и она послушалась. Наверное, поэтому мы с ней поступили в искусствоведческий университет, я на древности, а она на литературу. Все-таки в чем-то Сьюзен осталась ребенком: она так же любила красивые истории. Она даже могла бы стать писательницей, если бы не пустота в душе.
Время шло, мы повзрослели, устроились на работу. Все так же жили втроем и не обращали внимания на окружающий мир. Постепенно у нас начали появляться друзья, которые, бывая у нас в гостях, удивлялись старинному интерьеру нашего дома. Они говорили «будто маленький дворец». И тогда я улыбался.
Спустя семь лет после смерти Люси нам сообщили, что умерла наша мать. Мы пришли только на похороны. На нас косились с неодобрением, но мы уже давно перестали задумываться, кем нас считают окружающие.
Годом позже погиб отец. И мы даже не испытали ничего похожего на сожаление, и поэтому в день похорон остались дома. Только Сью тихо играла на пианино, а мы слушали. Так мы простились с последней серой ниточкой, связывающей нас с этим миром.
Мы решили жить. Решили еще тогда, когда гроб Люси опускали в землю. И мы жили… Наверное, жили...
Сью погибла первой, на восемь лет позже Люси. Ее сбила машина. Ее хоронили рядом с нашей маленькой сестрой. Это было правильно…
Питера убили грабители, ровно через год. На похоронах я уже не плакал, слез не осталось.
Я с нетерпением ждал того рокового дня. Дня, когда должен был погибнуть. Нет, я уже не цеплялся за жизнь. Не за что было цепляться. Так что, когда поезд, в котором я ехал, сошел с пути, я только подумал: «Вот и оно»…
Я очнулся на зеленых холмах. Они простирались на огромные пространства. Я встал и оглядевшись понял.
«Нарния. Холмы у Беруны».
До слуха донесся тихий приветственный рык. И я точно понял, что это не бред. Не горячка на больничной койке. Это правда. Передо мной возник Аслан.
- С возвращением, Король Эдмунд. Ты задержался. Они ждут уже очень долго – Короли и твой народ. Так не будем заставлять их ждать еще дольше…
И я увидел их.
Люси – сияющая, маленькая, веселая, живая. Она еще прелестнее, чем всегда, в серебристом платье и венке-короне. Она правила здесь все те годы, что нас не было. Правила первая.
Сьюзен – мудрая, любящая, грациозная, в золотом платье и венке она стояла, вцепившись пальцами в тонкую колонну так, что побелели костяшки пальцев. Ждала меня, зная, что приду каким-то только ей доступным чувством. Знала и все же беспокоилась.
Питер – верховный король, великолепен, как всегда. Спокойный и уверенный, воплощение силы, он тоже волновался. Это было заметно по глазам, чуть усталым, но радостным, живым, как никогда ранее...
Мне рассказали, что это наше время. Золотой век. Будто не было Каспиана и той второй войны. Мы вернулись в наш мир. Прошло всего семь лет с того момента, как нас потеряли у фонарного столба. А потом там появилась Люси – снова юная и прекрасная, как в день коронации. Ее нашла поисковая группа. Она рассказала им все. И они стали ждать. Спустя восемь лет вернулась Сьюзен, за ней Питер, а потом и я.
Я смотрел на себя в зеркало и видел короля..
Они все приветствовали меня, мой брат и сестры. Они обнимали меня, и мне было так тепло, будто бы щедрое Нарнийское солнце билось в груди, а не слабое человеческое сердце.
Мы на глазах у всего нарнийского народа снова заняли свои троны в Кэр-Паравеле. И снова повторился тот день, день нашей первой коронации. И я снова видел всех их: Бобров, мистера Тумнуса, который снова возлагал на наши головы короны, даже коня Филлипа. Всех-всех-всех!
И я снова был тем мальчишкой, что когда-то стал королем, навеки, в стране, имя которой Нарния!
Глава 5
Люси:
Я знала что умираю, я знала, что картины, что я рисую, потихоньку вытягивают мою жизнь. Я знала это так же ясно, как и то, что моя болезнь – не туберкулез, и что я не смогу остановиться. Не смогу перестать рисовать. Это уже въелось в мою плоть и в кровь и как оказалось дальше в душу тоже. Но я продолжала верить в то, что я не могу умереть. Как однажды сказал мне Аслан…
Я Люси Певенси, если кто-то меня еще не узнал. Так меня зовут в одноклассники, родители и всякие другие люди. Но это имя мне не нравится. Гораздо больше мне нравится, когда меня называют длинно и красиво: «Королева Нарнии, благословенная дочь Евы, Люси Отважная». И это не потому, что я ребенок, коим я уже давно не являюсь, и мне нравятся красивые прозвища. А потому что я когда-то была простой девочкой, которая мечтает попасть в сказку, и я попала в нее. Приняла новое имя, отказавшись от своего, когда давала клятву в Кэр-Паравеле. Перед свидетельством Моря, Солнца, Земли и самой Нарнии. Перед великим Львом имя, которому Аслан. И поэтому носить старое, чужое, уже давно забытое имя было больно.
Я Люси, я Королева Нарнии, я вечная королева. Я та, которая умерла первой…
А еще я та, которая не оставила веру, та, которая не держалась за жизнь в чужом мире. И поэтому я та, которая вернулась…
Возвращение походило на теплый поток, прогретой солнцем нарнийской реки. Последнее, что я помнила – как показывала братьям и сестре картину. Аслан. Сколько души я в него вложила! Потом меня обнимали родители. Они так редко меня обнимают… Братья и сестра давно уже не так сильно любят их, а я ведь сливаюсь с ними. Но в тот момент мне было очень тепло и хорошо. И я смеялась – чуть ли не первый раз после ухода из Нарнии. Потом лица начали расплываться, я почему-то испугалась, что Аслан уйджет с холста, потянулась к картине и провалилась в светлый поток. Очнулась я у фонаря, а надо мной стояли кентавры…
Ко мне отнеслись как к чуду. Я была королевой, которую все помнили. И я была ребенком. Но, не смотря на это, снова заняла трон в Кэр-Паравале. И меня слушали. Я снова была здесь. Мои Духи снова были со мной. Я снова могла летать. Я снова видела бобров и мистера Тумнуса. Они ничуть не постарели…
Я помню, как они были счастливы снова видеть меня. Я помню, как шла под поднятыми мечами кентавров, как садилась на трон, как они приветствовали меня. Как снова почувствовала тяжесть короны на своей голове. Как слезы текли из глаз, а я счастливо, немного по-идиотски смотрела на всех и улыбалась. Как в дверях тронного зала появился Аслан…
Помню, как я танцевала на том празднике, перешедшем из парадной залы на площадь перед дворцом. Как я пела вместе с духами, поднявшими меня на своих крыльях, высоко-высоко в небо. Как смотрела оттуда на мириады звездных огоньков и слушала переливчатые трели свирелей, что были слышны по всей Нарнии. Стране, которая не имела границ. И как засыпала под боком у Аслана, вцепившись в его шерсть так, будто кто-то мог отнять у меня его...
Помню, как сидела на троне семь лет спустя, принимая гостей заморского государства, когда в зал влетел начальник охраны и патрулей и сообщил что у реки, нашли женщину – человека! Как я вежливо выпроводила сватов посоветовав им больше никогда здесь не появляться и попросила Фиренца привести ее ко мне…
Помню, что узнала в женщине свою мать. Как она удивилась, увидев меня. Помню, как она бросилась ко мне, как ее остановили кентавры, подумав, что она опасна. Помню, как сама встала и медленно приблизилась к ней. Помню, что Фиренц шел рядом со мной, готовый оберегать, от всего, чтобы не случилось. Как я обняла свою мать. Как она плакала. Помню ее удивление, когда она узнала, почему я умерла, почему ее дети так странно себя вели. Помню ее детский восторг, когда она знакомилась с моими друзьями и приближенными…
Через год на площади появился мой отец. Его Фиренц сразу проводил ко мне. На все протесты отца он и ответил только, что его ждет королева. Как же папа был удивлен, когда королевой оказалась его рано умершая дочь, которая преспокойненько сидела на троне и пила чай с его покойной женой! Тогда отец впервые за все то время что я его знаю, плакал, и плакал искренне. Все-таки он нас любит…
Он был очень изумлен. Он думал, что ребенок даже спустя столько лет не сможет управлять страной. Мама все ему объяснила, мягко, как ребенку. Так же, как объясняла ей я когда она только пришла сюда. Что ж, хоть в чем то отец остался собой.
А потом, спустя три года, снова вернулся Аслан. Снова был праздник, всколыхнувший мирную жизнь. Снова изумление родителей от того, что я обнимаю льва, и что он обнимает меня лапой в ответ. Разговор Аслана с моими родителями. Я ничего не слышала – я мирно заснула у него под боком, снова вцепившись в его шерсть и не желая отпускать. Одно я знаю точно: после этого разговора отец перестал лезть в мои дела и не пытался ввести сюда прогресс. И вообще старался держаться от Аслана подальше. Бывают же такие люди! А вот про маму Аслан сказал: «Она очень светлая». И мама от него не отходила, потому что доверяла. Другая на моем месте, может, даже заревновала бы. Но я просто улыбалась и снова зарывалась носом в его мягкую гриву…
Еще через год мы праздновали возвращение Королевы Сьюзен. И опять был праздник коронации, и опять я видела счастливую сестру, и она тоже плакала…
Вскоре Нарния снова ликовала. Вернулся Верховный Король Питер! Нас теперь было уже трое, а Аслан так и не появлялся. . .
Наконец, Аслан привел с собой Эдмунда. Я помню, как бросилась к нему, как мы все обнимали его, а он смеялся. Я помню его шок, когда он увидел родителей. . .
А потом мы снова на глазах у всех, пройдя под мечами кентавров, заняли свои троны в Кэр-Паравале. И снова повторился тот день, день нашей первой коронации. И снова бобры держали обновленные короны, а мистер Тумнус надевал нам их на головы. И снова Аслан говорил слова благословения и клятвы, которые мы вновь приняли и поклялись держать вечность.
Тогда был праздник. В Нарнии праздники почти каждый день, а на сей раз в честь начала Бриллиантового времени. Времени правления Великих и Вечных Королей и Королев. В нашу честь. А я снова засыпала в саду под боком у Аслана.
Потом были долгие несколько лет, прежде чем мы поняли, что больше не взрослеем. Что мы стали лишь чуть старше...
Мы поняли это, и Аслан ушел.
Когда мама спросила меня, почему он всегда уходит, не прощаясь, я ответила так же, как однажды сказал мне самой мистер Тумнус: «Он же не ручной Лев».
Я смотрела, как он уходит по побережью, но в моих руках больше не было платка. Я не плакала. Я знала, что он всегда возвращается. К нам всем. Нам, что правят и ждут. Он возвращается ко мне…
И поэтому я буду ждать.
А пока что меня ждет Большой Совет и очередные женихи для Сьюзен, которых мы уже устали выпроваживать. Надеюсь, пройдет полторы тысячи лет, и на свет все же появится Каспиан, которого она будет ждать.
Я обернулась и посмотрела на берег. Он был пуст, только следы на песке. Я улыбнулась и вошла во дворец.
И еще кое-что) Здесь будет Хеппи-энд не смотря на начало))
По мере того как буду выполнять заметки беты главы будут меняться)))
Название: Исповедь.
Автор: Я, Селена Рей, Алайя Рей - все это один и тот же человек!
Бета: Княжна Анастасия.
Рейтинг: RG-13
Герои: Люси, Питер, Эдмунд, Сьюзан, Каспиан, Аслан....
Отказ от прав: Отказываюсь...
Саммари: Разве можно прожив в другом мире много лет, и вернувшись в свой остаться ребенком? Снова стать тем кем был? Нет, нельзя. Какого это жить в мире который уже давно стал неприятным и чужим? Исповедь Королей и Королев, заточенных в телах детей и тоскующих по своему миру, миру имя которому - Нарния.
читать дальше
Глава 1
Питер.
Раньше, до Нарнии, мы были детьми. Детьми, которые не верили в сказки, потому что было не до того. Тогда была война… Причем это была вовсе не та война, в которой мы могли что-то сделать: повести за собой, сражаться, верить, побеждать. Здесь мы не могли убивать тех, кто шел против нас и нашего народа, обагрять клинки кровью противников. Понимать, что мы можем все исправить вот этими руками, что держат клинок, исправить этим клинком, кровью врагов записывая новую историю, ведь мы Короли и Королевы, и все зависит от нас.
Вернувшись после первого путешествия в Нарнию, мы стали взрослыми мудрыми людьми, прошедшими войну и славу, мирные дни и хаос, в телах детей. И это было больно. Снова быть беспомощным в этой жуткой войне… Это ужасно – слышать крики о помощи мира, того, в котором мы родились, и не иметь ни малейшей возможности помочь. Потому что здесь мы не короли, а лишь дети, дети, которые ничего не смогут сделать. Не знаю как Эдмунд, Люси, Сьюзен, но я не мог заснуть ночами, слыша эти призывы о помощи, и проклинал Аслана за этот дар. В Нарнии он был полезен, но здесь причинял только боль.
Мы росли, ходили в школу, поддерживали мать. Жили, просто жили, старательно пряча за детским лицом полувековую мудрость правителей. Для меня это было сложно: очень многие замечали, что я думаю иначе. Так может думать взрослый человек, привыкший управлять, убеленный сединой старик, но никак не парень семнадцати лет отроду! Замечали и то, что я уже не могу относиться к родителям с должным почтением и уважением. Знали бы они, что сейчас я уже их ровесник.
С трудом привыкала и Сьюзен, потому что никак не могла влюбиться. Не потому, что никому не нравилась, а потому, что все парни рядом с нами – одноклассники, друзья семьи, дети знакомых наших родителей – были мелочными эгоистами, которые считали женщину красивым украшением к своей персоне. Типичные представители того времени в родном мире. Естественно, для Сьюзен, великой королевы, той, что столько сделала и создала, той, что сражалась и убивала ради своего народа, это было неприемлемо. Они ни капли не походили на того, кто завладел сердцем моей сестры – на Каспиана…
Для Эдмунда все было как-то проще. Ну, мне так казалось. Хотя, что я мог знать? Брат, хотя и был самым дорогим для меня человеком, все равно оставался для меня загадкой. Загадкой, которую я и не спешил разгадывать. Но одно я могу сказать точно: он тоже мучился оттого, что заперт в этом мире. В Лондоне. Он ведь тоже не может ничего сделать, и от короля в нем остались лишь взрослый взгляд и мудрость, которая в этом мире только мешает. Но еще я знал, что Эдмунд ни за какие блага мира не променяет то, что мы принесли из Нарнии, на спокойную жизнь здесь. Наверное, потому, что мы все еще верили…
Люси было хуже всех. Осознав, что мы снова дома, в мире, который родил нас, она замкнулась в себе. Часами рисовала и не обращала ни на кого внимания. Даже на нас. Вернувшись в Лондон, она снова научилась улыбаться, но улыбка оставалась неестественной и фальшивой. Только вот понимали это только мы – я, Эдмунд и Сьюзен. Было больно видеть, как в ее глазах день за днем гаснет блеск надежды. Было больно видеть, как с каждым днем ее рука все увереннее водит по листу бумаги, вырисовывая пейзажи и жителей нашего мира. Там, на холсте, они казались живыми, а сама Люси становилась все бледнее. Будто отдавала свою жизнь картинам. А мы ничего не могли сделать. Только наблюдать, как наш маленький ангел тает, словно свеча. Мне хотелось биться лбом об стенку и взывать к Аслану, которого я недавно проклинал, чтобы он пришел и спас свою любимицу. Но льва не было, а от Люси осталась только оболочка. Только живые горящие глаза и тонкая невесомая улыбка напоминали нам ее прежнюю. Этот мир убивал нашего ангела. А она продолжала рисовать. Врачи сказали, что у нее туберкулез, а родители обратились слишком поздно, и мы плакали. Плакал даже я, обнимая за плечи Сью. А потом в комнату, легко переступая, вошла Люси. Она задорно, почти как прежде, улыбнулась и позвала нас за собой. Она сказала, что закончила ту картину, которую не показывала даже нам, и теперь хочет, чтобы мы посмотрели. В ее глазах горело такое пламя, что мы не могли отказаться. Думаю, в каждом из нас вспыхнула надежда. Когда мы вошли в комнату, и Люси своими тонкими пальцами сняла покрывало с картины, мы обомлели. Это действительно был шедевр. Люси щебетала, улыбалась, смеялась. Прибежали родители, обнимали ее тонкое исхудавшее тело. Мы бросились было к ним, но тут Люси обмякла на руках у матери, и ее полные радости глаза застыли. Милое красивое личико все еще хранило улыбку, а безжизненная рука тянулась к картине, с которой на нас смотрел Аслан – Великий Лев…
Люси хоронили в понедельник. Я не знаю, как мы пережили все это. Прижимаясь друг к другу, мы смотрели, как опускают гроб. Мы стояли как можно дальше от родителей. Они бы, наверное, не поняли, что мы четверо значим друг для друга… то есть уже трое. Люси, преданная и любящая Люси, не выдержала давления этого мира. Мы уже теряли многих, но это было на войне. Вот так, в родном доме, мы не теряли еще никого.
На надгробии, рядом с фотографией нашей сестренки поставили картину. Последнюю картина, что она создала. И с нее на нас смотрел, с бесконечной печалью во взгляде, с такой печалью, что хотелось кричать до крови в горле, Нарнийский Лев Аслан…
Так нас осталось трое.
Глава 2
Сьюзен.
Я не знаю, сколько времени прошло с того момента, как Люси опустили в землю. Даже когда она лежала в гробу, мне казалось, что она еще дышит. Что грудь все еще тихо вздымается, и она вот-вот откроет глаза. Посмотрит на нас, измученных, бледных, улыбнется светло и ярко, погладит меня по щеке и скажет, что все хорошо, она вернулась. И я засмеюсь, мы все засмеемся, и все будет по-прежнему. Вот только это не Нарния, здесь мечты не сбываются. Здесь мы дети, дети с недетским взглядом, оказавшиеся на краю безумия.
Я помню, как опускали гроб. Помню, как мы трое стояли, вцепившись друг в друга. Помню, как Эдмунд бросал неприязненные взгляды на родителей, а Питер на гостей, которых мы не знали. Видимо, они были с работы отца, и поэтому сквозь слезы проблескивала злость на этих лицемерных людей. Они ведь даже не знали нашего ангела, нашу Люси.
Эдмунд с Питером старались не смотреть туда, куда я смотрела, не отрываясь – на Люси. Она казалась хрупкой фарфоровой куклой: тонкая, прозрачная, совершенно невесомая. Ясные глаза в последние месяцы покрытые пленкой безумия, закрыты. И мне почему-то кажется правильным, что она умерла, испытав хоть толику счастья. Пусть болезненного, но все же счастья. Она умерла тогда, когда в ее глазах не было этой, замутившей сознание пленки. Но, даже несмотря на это, я бы с радостью умерла сама, только чтобы она осталась жива. Кажется, Пите и Эд думали так же…
Я подошла к гробу. К гробу? Нет, к Люси. Мальчики сделали это еще в церкви, а я не решилась. Я боялась. Но теперь я проклинала себя за эти страхи, за то, что не могу признать очевидное: Нас Осталось Трое! И от этого хотелось упасть на землю, и плакать, и звать, звать Люси, чтобы она вернулась. Но этого не произойдет, поэтому я, наступив на горло своим страхам и желаниям, шла к ней. Я – Королева Нарнии, бесстрашная и великая, шла, чувствуя, как коленки подкашиваются от страха потерять иллюзию того, что сестра все еще жива, что в этом деревянном ящике лежит восковая кукла, а не она. Наклонилась к ней, все еще сдерживая слезы, и поцеловала в закрытые глаза. Погладила бледную, холодную руку. Выпрямилась и уже хотела резко развернуться и уйти, но ноги подкосились, глаза против моей воли наполнились слезами, а из-за туч как-то совсем некстати выглянуло солнце. Я упала на землю, рыдая и хватаясь за стенки гроба. Я сквозь пелену слез и свои же прерывистые рыдания смотрела на солнце. Яркое, золотое прекрасное. В памяти проплывали картины рассвета. Утро, когда Аслан появился из лучей солнца. Но Люси не воскресла. . . Она продолжала лежать, холодная и хрупкая, только на губах ее все еще играла тонкая паутинка-улыбка. А с картины у надгробия на меня смотрел с огромной печалью во взгляде Нарнийский Лев Аслан.
Помню, как Питер и Эдмунд подняли меня и увели от тела Люси. Я не сопротивлялась. Только крепче вцепилась в пиджак Питера и беззвучно зарыдала.
Я смотрела на диск солнца и уже не надеялась. В этом чужом мире нет магии, и Люси не воскреснет. Я это знала. Я слышала, как Эдмунд резко отвечает какой-то чопорной старушке, которая сказала, чтобы я прекратила лить слезы и рыдать на все кладбище, потому что, видите ли, мешаю ей слушать, что говорит святой отец. Питер едко ответил, что он ее не знает, значит, ее не знала и Люси, следовательно, ей здесь нечего делать. Подошел отец и попросил Питера не грубить. Вот теперь в моем сердце змеей взвилась ярость. Как он, наш родной отец, посмел сделать из похорон маленькой королевы фарс! Я оттолкнула от себя Питера, и с разворота влепила отцу пощечину. Вырвала из рук старухи сумочку и отшвырнула прочь, дико закричав: «Уходите!» Потом я еще кричала, обвиняла, и, в конце концов, просто замерла в объятиях братьев.
Гроб опустили и закопали. Я услышала, как Питер еле слышно произнес: «Нас осталось трое».
Дома я заперлась в комнате. Не впускала даже братьев, что уж говорить о родителях. Я слышала, они пытались прийти, но Питер и Эдмунд не пустили их. Знали, что это может плохо закончиться. Они не хотели терять и меня. Я не знаю, как они уговорили родителей не вмешиваться, но это им удалось. Спасибо вам, ребята…
Через неделю мне приснился сон. Там, в нашей Нарнии, у Каспиана и его жены родилась дочь. Ее назвали Люси. А в тот момент, когда имя молодой наследницы объявили народу, собравшемуся на площади, в тот момент, когда ее вынесли на балкон, и Каспиан поднял ребенка над головой, показывая всему нарнийскому народу, вокруг ребенка закружились духи деревьев, даря свое благословение. Повсюду разлился серебристый смех, который, казалось, коснулся каждого. В толпе проскользнул шепот: «Королева Люси, разрешила наследнице носить свое имя…»
На следующий день я смогла выйти из своей комнаты и улыбнуться всем за завтраком, как и мои братья. Наверное, нам все же приснился один и тот же сон…
Глава 3
Каспиан.
Пять лет прошло со дня моей коронации. Пять долгих лет. За это время я успел влюбиться. Та девушка была так похожа на Сьюзен! Я женился на ней. Совсем скоро должна родиться наследница трона, моя дочь! Так сказала Целительница-Дриада, не верить у меня причин не было...
Я сидел на троне в отстроенном зале Кэр-Паравеля. Приятно осознавать, что когда-то здесь сидел великий Король. Вот только трон я занял тот, что принадлежал Эдмунду. Я не смог заставить себя занять трон Питера. Но никого это не волновало. Даже наоборот, на меня посмотрели с уважением, когда я занял трон третьего короля. Даже советники – кентавры. А добиться уважения кентавра нелегко, я знаю…
В тот день проходило заседание Совета. Все было, как всегда – скучно, обычно, но зато спокойно. Вдруг дриада пронзительно закричала от боли. Ее рассыпчатое тело гибко изогнулось, прекрасное лицо исказил ужас. Плач – иначе эти звуки и не назовешь – разнесся по всему тронному залу, его подхватили все, кроме людей. На него откликнулись все духи дворца. Если бы меня попросили как-то определить этот плач, я бы ответил лишь – дикий, страшный, горестный, безумный. И ни одно из этих слов не было бы точным. К нарнийской магии вообще сложно подобрать слова. Нет их, и не было никогда.
Нарнийцы оплакивали кого-то. Я так и не смог уловить, кого именно. Понимание пришло намного позже, а тогда я лишь смотрел, выбежав на балкон, как постепенно по всей Нарнии распространяется этот плач. Как круги по воде от брошенного камня. Все подхватывают его, все Истинные Нарнийцы. Нимфы, русалки, кентавры, фавны, животные – все, все. Я смотрел, как надвигается буря, как льет стеной дождь, а духи танцуют среди этих бешеных потоков слез Нарнии. Они оплакивали кого-то, важного для них, а может, и для нас тоже. Люди метались, не понимая, что случилось с их соседями. Почему русалки снова поют свою смертельную песню? Почему фавны стоят под дождем и играют на свирелях? Почему все кентавры собрались в лесном храме и возносят погребальные молитвы звездам?
Буря длилась три дня, не затихая ни на секунду. Три дня были слышны рыдания Нарнии. А я уже устал гадать что же могло произойти что заставило плакать всех, всех без исключения, даже саму Нарнию, ее землю, ее небо… Утром четвертого дня все кончилось. Небо и земля омылись последними каплями дождя, из-за туч наконец-то выглянуло солнце. Ко мне пришла та дриада, с которой начался Плач Нарнии. Она застыла в поклоне перед троном. Ее плечи слегка подрагивали. Первый раз я увидел, как больно может быть духам деревьев. Когда я спросил ее о том, что же все-таки произошло, она согнулась еще ниже, будто на ее призрачных плечах лежал огромный груз. Дочь Леса прошептала слова, которые я запомню навсегда:
- Король Каспиан, ее величество Королева Нарнии благословенная дочь Евы, Люси Отважная, ушла из наших миров. Она мертва… – Дух растворилась в воздухе, не дожидаясь моего ответа.
Я откинулся на спинку кресла. В сознании что-то не уложилось. Маленькая королева, солнце, улыбка этого мира. Любимица Аслана. Та малышка, которая всегда верила в лучшее, верила в свой народ и победу. Она умерла… Естественно, Нарния и все ее жители оплакивали свою королеву. Истинную королеву. Ту, что короновалась всеми: Асланом, звездами, солнцем, морем. Высшими силами. Древней магией…
Я король, но король только на время. Я тот, кто правит по праву, но не навсегда. Мне подчиняется народ, но только потому, что этого хотели Аслан и его Короли. Когда в Нарнию придут они, все пойдут за ними. Они связаны с этим миром неразрывно. Они – его часть, его дух, его сила, его жизнь. Потерять даже одного из них – нестерпимая боль. А Нарния потеряла Люси. Ту, что олицетворяла дух и веру. Если погибну я, то мне на смену придет другой правитель. Короли же, чьи троны стоят в Кэр-Паравале, будут всегда!
Я стоял на балконе и держал на вытянутых руках маленькое сокровище, мою наследницу, мою дочь.
- Имя ее будет Люси! Приветствуйте юную наследницу трона! – Мой голос разнесся по площади, но ответом была тишина.
Пока…
Пока не разлился над Нарнией серебряный смех. Вслед за ним поднялись ввысь Духи, закружили над наследницей, даря свое благословение, а может, благословение вечной Королевы. Проскользнул в толпе шепот: «Королева Люси разрешила наследнице носить свое имя!». Тогда и только тогда толпа взорвалась приветствиями моей дочери, маленькой Люси…
Глава 4
Эдмунд.
Мы жили, просто жили, с того самого момента, как остались втроем. Жили, как обычные дети. Ну, точнее, пытались так жить. У нас далеко не всегда получалось.
Со дня смерти Люси прошло три года. Питер устроился на работу в компанию отца, Сьюзен ходила вольнослушательницей в искусствоведческий университет. Годом позже туда поступил и я. Еще Сьюзен работала. Правда, дольше, чем на месяц-два она нигде не задерживалась. Объясняла это тем, что не хочет ни к кому привязываться, а я понимал, что за этой фальшивой и милой улыбкой, которую она дарила всем подряд, прячется ярость на этих пустых людей, которые видят в ней лишь куклу. Сьюзен в совершенстве научилась тому, что помогало выжить в этом мире – она научилась лгать, играть и не привязываться ни к кому. Впрочем, как и все мы. Из-за всего этого родители отдалились от нас еще сильнее. Мы не возражали. Мы просто продолжали жить. Я и Питер оберегали Сьюзен еще старательнее, чем раньше. Иначе не могли. Просто не пережили бы, если бы вдруг остались вдвоем. По той же причине мы со Сьюзен заботились о Питере, и Сью с Питером заботились обо мне.
Мы жили в отдельном доме. Сьюзен, несмотря на наши с братом протесты, отвоевала себе гостиную, и теперь спит там. Раньше она еще и пыталась рисовать, но Питер запретил, и она послушалась. Наверное, поэтому мы с ней поступили в искусствоведческий университет, я на древности, а она на литературу. Все-таки в чем-то Сьюзен осталась ребенком: она так же любила красивые истории. Она даже могла бы стать писательницей, если бы не пустота в душе.
Время шло, мы повзрослели, устроились на работу. Все так же жили втроем и не обращали внимания на окружающий мир. Постепенно у нас начали появляться друзья, которые, бывая у нас в гостях, удивлялись старинному интерьеру нашего дома. Они говорили «будто маленький дворец». И тогда я улыбался.
Спустя семь лет после смерти Люси нам сообщили, что умерла наша мать. Мы пришли только на похороны. На нас косились с неодобрением, но мы уже давно перестали задумываться, кем нас считают окружающие.
Годом позже погиб отец. И мы даже не испытали ничего похожего на сожаление, и поэтому в день похорон остались дома. Только Сью тихо играла на пианино, а мы слушали. Так мы простились с последней серой ниточкой, связывающей нас с этим миром.
Мы решили жить. Решили еще тогда, когда гроб Люси опускали в землю. И мы жили… Наверное, жили...
Сью погибла первой, на восемь лет позже Люси. Ее сбила машина. Ее хоронили рядом с нашей маленькой сестрой. Это было правильно…
Питера убили грабители, ровно через год. На похоронах я уже не плакал, слез не осталось.
Я с нетерпением ждал того рокового дня. Дня, когда должен был погибнуть. Нет, я уже не цеплялся за жизнь. Не за что было цепляться. Так что, когда поезд, в котором я ехал, сошел с пути, я только подумал: «Вот и оно»…
Я очнулся на зеленых холмах. Они простирались на огромные пространства. Я встал и оглядевшись понял.
«Нарния. Холмы у Беруны».
До слуха донесся тихий приветственный рык. И я точно понял, что это не бред. Не горячка на больничной койке. Это правда. Передо мной возник Аслан.
- С возвращением, Король Эдмунд. Ты задержался. Они ждут уже очень долго – Короли и твой народ. Так не будем заставлять их ждать еще дольше…
И я увидел их.
Люси – сияющая, маленькая, веселая, живая. Она еще прелестнее, чем всегда, в серебристом платье и венке-короне. Она правила здесь все те годы, что нас не было. Правила первая.
Сьюзен – мудрая, любящая, грациозная, в золотом платье и венке она стояла, вцепившись пальцами в тонкую колонну так, что побелели костяшки пальцев. Ждала меня, зная, что приду каким-то только ей доступным чувством. Знала и все же беспокоилась.
Питер – верховный король, великолепен, как всегда. Спокойный и уверенный, воплощение силы, он тоже волновался. Это было заметно по глазам, чуть усталым, но радостным, живым, как никогда ранее...
Мне рассказали, что это наше время. Золотой век. Будто не было Каспиана и той второй войны. Мы вернулись в наш мир. Прошло всего семь лет с того момента, как нас потеряли у фонарного столба. А потом там появилась Люси – снова юная и прекрасная, как в день коронации. Ее нашла поисковая группа. Она рассказала им все. И они стали ждать. Спустя восемь лет вернулась Сьюзен, за ней Питер, а потом и я.
Я смотрел на себя в зеркало и видел короля..
Они все приветствовали меня, мой брат и сестры. Они обнимали меня, и мне было так тепло, будто бы щедрое Нарнийское солнце билось в груди, а не слабое человеческое сердце.
Мы на глазах у всего нарнийского народа снова заняли свои троны в Кэр-Паравеле. И снова повторился тот день, день нашей первой коронации. И я снова видел всех их: Бобров, мистера Тумнуса, который снова возлагал на наши головы короны, даже коня Филлипа. Всех-всех-всех!
И я снова был тем мальчишкой, что когда-то стал королем, навеки, в стране, имя которой Нарния!
Глава 5
Люси:
Я знала что умираю, я знала, что картины, что я рисую, потихоньку вытягивают мою жизнь. Я знала это так же ясно, как и то, что моя болезнь – не туберкулез, и что я не смогу остановиться. Не смогу перестать рисовать. Это уже въелось в мою плоть и в кровь и как оказалось дальше в душу тоже. Но я продолжала верить в то, что я не могу умереть. Как однажды сказал мне Аслан…
Я Люси Певенси, если кто-то меня еще не узнал. Так меня зовут в одноклассники, родители и всякие другие люди. Но это имя мне не нравится. Гораздо больше мне нравится, когда меня называют длинно и красиво: «Королева Нарнии, благословенная дочь Евы, Люси Отважная». И это не потому, что я ребенок, коим я уже давно не являюсь, и мне нравятся красивые прозвища. А потому что я когда-то была простой девочкой, которая мечтает попасть в сказку, и я попала в нее. Приняла новое имя, отказавшись от своего, когда давала клятву в Кэр-Паравеле. Перед свидетельством Моря, Солнца, Земли и самой Нарнии. Перед великим Львом имя, которому Аслан. И поэтому носить старое, чужое, уже давно забытое имя было больно.
Я Люси, я Королева Нарнии, я вечная королева. Я та, которая умерла первой…
А еще я та, которая не оставила веру, та, которая не держалась за жизнь в чужом мире. И поэтому я та, которая вернулась…
Возвращение походило на теплый поток, прогретой солнцем нарнийской реки. Последнее, что я помнила – как показывала братьям и сестре картину. Аслан. Сколько души я в него вложила! Потом меня обнимали родители. Они так редко меня обнимают… Братья и сестра давно уже не так сильно любят их, а я ведь сливаюсь с ними. Но в тот момент мне было очень тепло и хорошо. И я смеялась – чуть ли не первый раз после ухода из Нарнии. Потом лица начали расплываться, я почему-то испугалась, что Аслан уйджет с холста, потянулась к картине и провалилась в светлый поток. Очнулась я у фонаря, а надо мной стояли кентавры…
Ко мне отнеслись как к чуду. Я была королевой, которую все помнили. И я была ребенком. Но, не смотря на это, снова заняла трон в Кэр-Паравале. И меня слушали. Я снова была здесь. Мои Духи снова были со мной. Я снова могла летать. Я снова видела бобров и мистера Тумнуса. Они ничуть не постарели…
Я помню, как они были счастливы снова видеть меня. Я помню, как шла под поднятыми мечами кентавров, как садилась на трон, как они приветствовали меня. Как снова почувствовала тяжесть короны на своей голове. Как слезы текли из глаз, а я счастливо, немного по-идиотски смотрела на всех и улыбалась. Как в дверях тронного зала появился Аслан…
Помню, как я танцевала на том празднике, перешедшем из парадной залы на площадь перед дворцом. Как я пела вместе с духами, поднявшими меня на своих крыльях, высоко-высоко в небо. Как смотрела оттуда на мириады звездных огоньков и слушала переливчатые трели свирелей, что были слышны по всей Нарнии. Стране, которая не имела границ. И как засыпала под боком у Аслана, вцепившись в его шерсть так, будто кто-то мог отнять у меня его...
Помню, как сидела на троне семь лет спустя, принимая гостей заморского государства, когда в зал влетел начальник охраны и патрулей и сообщил что у реки, нашли женщину – человека! Как я вежливо выпроводила сватов посоветовав им больше никогда здесь не появляться и попросила Фиренца привести ее ко мне…
Помню, что узнала в женщине свою мать. Как она удивилась, увидев меня. Помню, как она бросилась ко мне, как ее остановили кентавры, подумав, что она опасна. Помню, как сама встала и медленно приблизилась к ней. Помню, что Фиренц шел рядом со мной, готовый оберегать, от всего, чтобы не случилось. Как я обняла свою мать. Как она плакала. Помню ее удивление, когда она узнала, почему я умерла, почему ее дети так странно себя вели. Помню ее детский восторг, когда она знакомилась с моими друзьями и приближенными…
Через год на площади появился мой отец. Его Фиренц сразу проводил ко мне. На все протесты отца он и ответил только, что его ждет королева. Как же папа был удивлен, когда королевой оказалась его рано умершая дочь, которая преспокойненько сидела на троне и пила чай с его покойной женой! Тогда отец впервые за все то время что я его знаю, плакал, и плакал искренне. Все-таки он нас любит…
Он был очень изумлен. Он думал, что ребенок даже спустя столько лет не сможет управлять страной. Мама все ему объяснила, мягко, как ребенку. Так же, как объясняла ей я когда она только пришла сюда. Что ж, хоть в чем то отец остался собой.
А потом, спустя три года, снова вернулся Аслан. Снова был праздник, всколыхнувший мирную жизнь. Снова изумление родителей от того, что я обнимаю льва, и что он обнимает меня лапой в ответ. Разговор Аслана с моими родителями. Я ничего не слышала – я мирно заснула у него под боком, снова вцепившись в его шерсть и не желая отпускать. Одно я знаю точно: после этого разговора отец перестал лезть в мои дела и не пытался ввести сюда прогресс. И вообще старался держаться от Аслана подальше. Бывают же такие люди! А вот про маму Аслан сказал: «Она очень светлая». И мама от него не отходила, потому что доверяла. Другая на моем месте, может, даже заревновала бы. Но я просто улыбалась и снова зарывалась носом в его мягкую гриву…
Еще через год мы праздновали возвращение Королевы Сьюзен. И опять был праздник коронации, и опять я видела счастливую сестру, и она тоже плакала…
Вскоре Нарния снова ликовала. Вернулся Верховный Король Питер! Нас теперь было уже трое, а Аслан так и не появлялся. . .
Наконец, Аслан привел с собой Эдмунда. Я помню, как бросилась к нему, как мы все обнимали его, а он смеялся. Я помню его шок, когда он увидел родителей. . .
А потом мы снова на глазах у всех, пройдя под мечами кентавров, заняли свои троны в Кэр-Паравале. И снова повторился тот день, день нашей первой коронации. И снова бобры держали обновленные короны, а мистер Тумнус надевал нам их на головы. И снова Аслан говорил слова благословения и клятвы, которые мы вновь приняли и поклялись держать вечность.
Тогда был праздник. В Нарнии праздники почти каждый день, а на сей раз в честь начала Бриллиантового времени. Времени правления Великих и Вечных Королей и Королев. В нашу честь. А я снова засыпала в саду под боком у Аслана.
Потом были долгие несколько лет, прежде чем мы поняли, что больше не взрослеем. Что мы стали лишь чуть старше...
Мы поняли это, и Аслан ушел.
Когда мама спросила меня, почему он всегда уходит, не прощаясь, я ответила так же, как однажды сказал мне самой мистер Тумнус: «Он же не ручной Лев».
Я смотрела, как он уходит по побережью, но в моих руках больше не было платка. Я не плакала. Я знала, что он всегда возвращается. К нам всем. Нам, что правят и ждут. Он возвращается ко мне…
И поэтому я буду ждать.
А пока что меня ждет Большой Совет и очередные женихи для Сьюзен, которых мы уже устали выпроваживать. Надеюсь, пройдет полторы тысячи лет, и на свет все же появится Каспиан, которого она будет ждать.
Я обернулась и посмотрела на берег. Он был пуст, только следы на песке. Я улыбнулась и вошла во дворец.
@музыка: Саунд к первым экранизированным хроникам
@темы: наше творчество, Фанфики
-
-
06.12.2010 в 16:42Я это прочитала.
Ничего себе...
Сейчас соберусь с мыслями и выскажусь.)
Обычно я скептически отношусь к не_канону, а этот фик прочитала на одном дыхании.
Несмотря на счастливую концовку, он... горький. Когда я прочитала про смерть Люси, я... У меня слов нет.
Тяжелая история, тем не менее почему-то я очень живо и ярко себе все это представляла. Рисунки Люси, отдельный дом троих Певенси, как Сьюзен играет на пианино, как в доме у них тихо и спокойно. И Нарния, разумеется.
Чем-то напомнило "Куда приводят мечты". И, разумеется, "Последнюю битву", хотя сюжеты в корне расходятся.
Мне пока тяжело сказать однозначно, что я думаю о работе. Просто она очень сильная, тяжелая, и так сразу тяжело собраться с мыслями после неё. Тем не менее одно могу сказать бесспорно - зацепило. Зацепило еще как.
-
-
06.12.2010 в 16:49"Мне пока тяжело сказать однозначно, что я думаю о работе." - Надеюсь потом скажете) а что до меня....
Для меня это тоже довольно неоднозначная работа, которая писалась сложно и долго в течение трех месяцев) Сто раз переделывалась, перепичывалась, из которой повырезалось куча кусков и еще больше повставлялось....
Но работа мне нравится, или я ее вместо того чтобы выставлять, засунула бы далеко-далеко в папочку с неудавшимся и незаконченным у себя на компе. Рада что зацепило и вас)
А те фики с которыми вы сравнили мой.. не могли бы вы дать ссылки на них... почитаю и тоже сравню)))
-
-
06.12.2010 в 17:01-
-
06.12.2010 в 17:32-
-
06.12.2010 в 17:35-
-
06.12.2010 в 17:41-
-
06.12.2010 в 17:51-
-
06.12.2010 в 18:54Но его волей неволей дочитываешь...
Я могу смотреть на это только как психолог... И пытаться понять что творилось на вашей душе...
ИМХО... книги всегда лучше фильмов... я не могу оценить из-за этого прелесть фильмов по Хроникам или по ВК...
-
-
06.12.2010 в 19:13ИМХО... книги всегда лучше фильмов...
О да! Но именно эти два произведения составляют для меня исключение)
Я могу смотреть на это только как психолог... И пытаться понять что творилось на вашей душе...
А что там у меня творилось? Я в себе копаться даже не пытаюсь) Ибо, бесполезно!
-
-
06.12.2010 в 19:22Можно, я этот фик на форум скопирую - с указанием Вашего авторства и ссылкой на этот пост?
-
-
06.12.2010 в 19:23-
-
06.12.2010 в 19:26ССылку для меня на форум чтобы я знала где он лежит)))
-
-
08.12.2010 в 02:44ССылку для меня на форум чтобы я знала где он лежит)))
Алайя Рей
Готово:
narnianews.ru/modules.php?name=Forums&file=view...
-
-
08.12.2010 в 07:38Когда-то я сама думала о том, что - да, они вернулись взрослыми в тела детей, что же должно при этом твориться в голове? Но не зацепилась за эту идею, а у вас вышло потрясающе.
Весь фик - как тот самый плач дриады. И ни одна сцена не отпускает.
Спасибо большое.
-
-
08.12.2010 в 14:03У меня противоречивые чувства по поводу этого фика. С одной стороны, я не могу согласиться с такой трактовкой героев и некоторых их поступков (да и у Каспиана не было дочери, а был сын)). Но! Как талантливо написано, как цепляет! Вы пишете просто великолепно.
Я читала хроники пробегом если честно, и то только те части по которым есть фильмы.
То есть вы не знали, что в оригинале Певенси тоже погибли, попали в Нарнию и навсегда остались там королями и королевами?
-
-
08.12.2010 в 15:56Спасибо)
-
-
08.12.2010 в 15:57Весь фик - как тот самый плач дриады. И ни одна сцена не отпускает.
Спасибо) Старалась это передать)
-
-
08.12.2010 в 16:01Отвечаю на вопросы)
а что такое "бечено"?
Это значит Фик просмотрела Бета) - человек котрый сотрудничает с автором и свежим незамутненным взглядом правит лексические и пунктуационные ошибки)
То есть вы не знали, что в оригинале Певенси тоже погибли, попали в Нарнию и навсегда остались там королями и королевами?
Нет, и вправду не знала))) Писала от себя) *Это провидение!!!*
-
-
08.12.2010 в 16:16Алайя Рей, а, понятно) Я не особо ориентируюсь в фикрайтерском сленге.
Нет, и вправду не знала))) Писала от себя) *Это провидение!!!*
Упс, кажется, я сделала спойлер...
Ну, в книге было всё совсем по-другому, конечно же))))))
-
-
08.12.2010 в 16:32Понятно) Что в книге все по другому) Я не Клайв Льюис) Мне до классиков далеко))) А как там в книге???
-
-
08.12.2010 в 16:42Могу сказать только, что там всё совсем не депрессивно) Хотя есть очень печальные моменты.
-
-
08.12.2010 в 16:43-
-
08.12.2010 в 18:02-
-
08.12.2010 в 18:08Спасибо большое, за такую похвалу))
-
-
08.12.2010 в 18:32Алайя Рей
Вот концовка Хроник - по книжке:
Аслан повернулся к ним и произнес:
— Вы еще не такие счастливые, какими я хотел бы вас видеть.
— Мы боимся, что ты пошлешь нас назад, Аслан, — ответила Люси. — Ты так часто отсылал нас обратно в наш собственный мир.
— Не бойтесь, — промолвил Аслан, — разве вы не догадались?
Их сердца забились в отчаянной надежде.
— Это было настоящее крушение, — ответил Аслан мягко. — Ваши родители и вы — в том мире, Мире Теней — мертвы. Учебный год окончен, каникулы начались. Сон кончился, это утро.
И говоря так, Он больше уже не выглядел как Лев, и все, что случилось потом, было таким великим и прекрасным, что я не могу это описать. Для нас тут конец историй, и мы можем только сказать, что с тех пор они жили счастливо, и для них это было началом настоящей истории. Вся их жизнь в нашем мире и все приключения в Нарнии были только обложкой и титульным листом, теперь, наконец, они открыли Первую Главу в Великой Истории, которую не читал никто в мире: истории, которая длится вечно, и в которой каждая глава лучше, чем предыдущая.
-
-
08.12.2010 в 18:34Спасибо...
Хм.... Интересно))) Хорошо, что кончилось именно так)
-
-
08.12.2010 в 18:35Алайя Рей
Имя или ник беты - в студию!
Это НАДО указывать!
-
-
08.12.2010 в 18:38-
-
08.12.2010 в 18:45Алайя Рей
Уже указал бету и на форуме.
Ещё вопрос:
Может, стоит подредактировать фик - убрать слова "бечено"?
Если бета указана в шапке, ИМХО, не обязательно постоянно "бечено" писать...
-
-
08.12.2010 в 18:46Алайя Рей
И ведь совсем не сухо написано, правда?